На просторах великой страны нас встречает могильный покой

"
Но все это были пустяки по сравнению с тем, что началось позднее, ведь погода теперь установилась жаркая, и с первой половины июня зараза стала распространяться с ужасающей быстротой, так что число умерших в сводках резко подскочило. Увеличилось и количество умерших от лихорадки, сыпного тифа и других болезней, потому что семьи с больными старались скрыть причину болезни, чтобы не пугать соседей, отказывавшихся с ними общаться, и чтобы власти не вздумали запирать дома — мера, которой угрожали, хотя пока ее не применяли, и которой все очень боялись.
"

Даниэль Дефо, "Дневник чумного года"

"
Этот вечер был для меня самым скверным со дня катастрофы. Освобожденный от своих стражей, я выбрал себе небольшую комнату, где мог побыть в одиночестве. На каминной полке я установил в ряд шесть свечей и долго сидел в кресле, обдумывая положение. Вернувшись домой, мы узнали, что один из первых заболевших умер; другой был, несомненно, при смерти; заболели еще четверо. К концу ужина заболели еще двое. Что это была за болезнь, я понятия не имел. При отсутствии санитарных условий и вообще при теперешнем положении это могло быть все что угодно. Я подумал о тифе, но у меня было смутное впечатление, что у тифа должен быть более длительный инкубационный период. Да и то сказать, если бы я и знал – какая разница ?
"

Джон Уиндем, "День триффидов"

Каменномостский - один из многочисленных поселков из предгорьев Кавказа. Как мне показалось, дома в Каменномостском делятся на две категории - те, кто встроился в рынок, и те, кто не пережил его.

Дома первых выглядят как более-менее целые кирпичные здания, с относительно благоустроеннымии дворами,мангальными зонами, туями, качелями. Крепко выглядят.

Дома вторых - это совершеннейшие развалюхи с ввалившимися внутрь оскалами фасадов, истончившимися ребрами покосившихся стен, рассеченными шрамами фасадных окон, как будто расстрелянных из минометов. Тех, кого надежда заставила покинуть эти края.

В Каменномостском есть некоторое количество магазинов - пиво, мясо, и все такое. Рядом  с одним из магазинов на железной решетке, наподобие мангальной, лежали книги.

Лежат не для чтения - для растопки мангалов, барбекю, костров.

Лежит, ожидая кремации, книга танкиста Стрыгина из Хаджохской туристической библиотеки,ждет, пока очередной потребитель жареного мяса не вырвет сальной рукой хлипкие бумажные страницы, и не бросит их в мангал.



Лежат рядомт, ожидая кремации, философские труды Льва Толстого,и бессмысленные сиюминутные тексты Геля Немченко.



Лежат "Уроки немецкого" Зигфрида Ленца о бытии в фашистской и послефашистской Германии -



Лежат домыслы новорусской писательской пены про Беларусь .....



Лежит "Современная швейцарская новелла" - и действительно, кому она нужна на постсоветских территориях ...



И лежит произведение Богомолова про Великую Отечественную войну, подписанная руками - но проще содрогнуться спиоку имен на 1TV, чем её прочитать, правда ?

( Collapse )

Копался в почте, и нашел занимательный текст  - рифмованный ответ одному коллеге, хорошему человеку, но неполживому европострадальцу во всех вопросах, касающихся советской эпохи и современного мироустройства. Повешу тут, чтобы не потерять.

Шикарная статья о создателе Незнайки на "Хабре", очень рекомендую. Приведу лишь один фрагмент -

"
Потом на свет появился любопытный документ — Указ Президиума Верховного совета СССР о награждении орденами и медалями. Там, под шапкой «За образцовое выполнение боевых заданий Командования по обеспечению танковых и механизированных войск действующей армии и достигнутые успехи в подготовке кадров танкистов и укомплектование бронетанковых и механизированных войск» значились фамилии генерал-лейтенантов, капитанов и прочих «старшин да майоров».

И только одна фамилия — без воинского звания. Просто Носов Николай Николаевич.
"
Читайте, и узнаете - за что наградили ))

А для детей были еще и "Мы с Мишкой", "Витя Малеев в школе и дома", и многое другое ...

Плюс воспоминания его внука, также весьма небезыитересные -

"

– В каких условиях жил писатель Носов? Нашла ли знаменитость отражение в быту?

– Нет, он жил примерно так же, как большинство советских людей, которые были в ладах с законом, с собой и постоянно работали. В его лучшие времена была двухкомнатная квартира на семью из четырех человек, в последние годы он жил в квартире очень небольшой, в 44 метра.

– Неужели не мог позволить себе больше?

– Мог, но ему не продали. Руководитель кооператива, в котором он был не последним вкладчиком, отказал ему в покупке более крупной квартиры. Его опередили люди возможно не столь значимые, но умеющие вовремя занять нужное место.

– Может быть, он чем-то баловал себя, ведь он мог себе позволить дорогие покупки?

– В первую очередь он баловал себя книгами. Он их покупал всегда. Поэтому книги в этой квартире были везде: и на шкафах, и под шкафами, и под кроватью и даже на лоджии. Он себя мог побаловать какой-то картиной, которые приобретал в комиссионном магазине. Он любил русскую живопись и относился к ней с большим вниманием и знанием дела. Любил Брюллова, Кустодиева, Нестерова, Коровина… За их оптимизм и смелость, которая предшествовала революции. Часто посещал музеи, выставки.

"

P.S.:
Мемуары современников о творчестве Николая Николаевича, включающие воспоминания его жены, тут.

Фрагмент из книги Ю.А.Жданова "Во мгле противоречий" -

"
Отец систематически и последовательно собирал обширную библиотеку, в которой большое место было уделено книгам по биологии; они в предвоенное десятилетие публиковались с невиданной интенсивностью. В 1935 г. Биомедгиз (был такой!) приступил к изданию многотомного собрания сочинений Ч.Дарвина. Одновременно публикуется "Философия зоологии" Ламарка, принципиально важная работа Ж.Кювье "О переворотах на поверхности земного шара" (1937 г.); выходит работа Ю.Либиха "Химия в приложении к земледелию и физиологии" (1936 г.). Становится доступным читателю труд Теодора Шванна "Микроскопические исследования о соответствии в структуре и росте животных и растений" (1939 г.); издаются труды Гиппократа, работы Клода Бернара (1937 г.), Эрнста Геккеля, Бербанка, Каммерера.


Буквально грохочет залп книг в области генетики: В.Иогансен "О наследствовании в популяциях и чистых линиях" (1935 г.), Т.Г.Морган "Экспериментальные основы генетики" (1936 г.), Г.Меллер "Избранные работы по генетике" (1937 г.).


Н.К.Кольцов издает свой основополагающий труд "Организация клетки" (1936 г.); под редакцией Н.И.Вавилова выходят "Теоретические основы селекции растений" (1935 г.); И.И.Шмальгаузен публикует "Пути и закономерности эволюционного процесса" (1939 г.), В.И.Вернадский дарит миру "Биогеохимические очерки" (1940 г.).


Названные труды – лишь часть книг, сохранившаяся в домашней библиотеке отца и свидетельствующая о его интересе к биологии. Любители художественной литературы, истории, философии знают, сколько бесценных сокровищ мировой мысли стало в предвоенное десятилетие доступно советскому читателю. От Гомера, Плутарха, Светония, Аппиана, Плиния Ст. до Синклера, Драйзера и Роллана. Был издан практически весь Гегель. Выходят "Трактат об усовершенствовании разума" и "Этика" Спинозы, "Три разговора" Беркли, "Система трансцендентального идеализма" Шеллинга, "Новые опыты" Лейбница, "Левиафан" Гоббса, "Космология" Декарта, работы Гельвеция, Гольбаха, Робинэ, Ламетри, Дидро. Издаются работы Ньютона, Галилея, Гюйгенса. Не повезло, кажется, из классиков одному Канту.


Экономисты в эти же годы получили Адама Смита, Рикардо, Петти, Джонса, Родбертуса. В обиход вводятся труды основоположников идей социализма и коммунизма. Среди них Кампанелла, Томас Мор, Кабе, Фурье, Сен-Симон. И все – за 4–5 лет. Вот бы так сейчас.
"

Зашел сегодня вечером в Дом Книги, хотел родственнику в подарок воспоминания одного жулика министра приобрести - и попал на выступление Николая Николаевича Дроздова, рассказывающего почему-то не о тематике "В мире животных", а о пьянстве среди мусульман в Африке и воронежском акценте-"гэкании" при сьемках фильма "Беги, гепард, беги!" )))



Вот интересный дяденька - заслушаешься, манера изложения - гипнотизирует. Стоял, наверное, минут сорок, внимал, было бы время ...

Дневниковые записи свидетеля оккупации Харькова.

Николаев, Лев Петрович
"Под немецким сапогом"

Есть, например, тут.

Усадьбу советское государство построило Михаилу Александровичу по советским меркам знатную -



вообще полагалась ему по статусу дача в Подмосковье, однако вместо этого писатель попросил на выделенные на её покупку средства возвести на крутом донском берегу дом для него и домочадцев.

( Collapse )

Последний раз был я в Вешенской 22 года назад .... в составе группы инициативной школьников-"лицеистов", которую ещё болеющие за русский язык, историю и литературу преподаватели решили ознакомить с творчеством великого советского писателя Михаила Александровича Шолохова.

Что могут делать оставленные без присмотра одиннадцатиклассники в середине совершенно отвязанных "диких девяностых", когда вокруг столько соблазнов, а по телевизору крутят картинки о "счастливой жизни", которые хочется немедленно реализовать в реальности ? Вот ! После ночевки в сельской гостинице и последующего утреннего посещения музеев в Ростов вернулись в полном нравственном и физическом истощении.

В общем, в этом году у одного из участвовавших в том эпичном заезде товарищей очередной раз стало тоскливо на сердце, и он предложил нам с lion0202 совершить вояж в "места боевой славы" - съездить туда одним днем, пройтись по музеям да подняться на Крутояр, высокий берег над излучиной Дона. И мокрым холодным утром по напрочь затянутой туманом трассе мы выдвинулись из Ростова в северном направлении ....



Трасса на Вешенскую от Миллерово после съезда с М-4 практически тупиковая, это ответвление в сторону Волгограда, но не федерального, а местного значения, и больших населенных пунктов в ту сторону почти и нету - небольшие попадающиеся деревни, да еще зимой, выглядят весьма депрессивно. Дорога плохо чищена, едем в "полторы колеи", пропуская редкие большегрузы.

Возле Кашар же остановились у памятника танку ИС-3
( Collapse )